Андрей малаев-бабель: «не искать рукописи — преступление. Андрей Малаев-Бабель: «Мой дед мечтал писать так, как рассказывала бабушка – Да, пройтись по улицам

12 июля исполняется 125 лет со дня рождения Исаака Бабеля. Летом 2016 года на 2‑м Московском еврейском кинофестивале специального приза жюри в номинации «На память» был удостоен фильм «В поисках Бабеля». Представлял работу внук писателя - актер, режиссер, театральный педагог, профессор Государственного университета штата Флорида и Нового колледжа Флориды Андрей Малаев‑Бабель. С Андреем как человеком весьма разносторонним и разговор корреспондента «Лехаима» получился «разносторонний».

ЕЛЕНА КОНСТАНТИНОВА → Последние годы поводом для вашего приезда в Москву становится то или иное событие, непосредственно связанное с Исааком Бабелем: презентация воспоминаний «Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле - и не только о нем» вдовы писателя Антонины Николаевны Пирожковой; Международная научная конференция «Исаак Бабель в историческом и литературном контексте: ХХI век»; «Артдокфест», премьера документального фильма «В поисках Бабеля» (режиссер Дэвид Новак). По вашим словам, этот фильм - продолжение дела, начатого более полувека назад Антониной Николаевной, по возвращению из небытия имени Бабеля. Однако вопросы, стоявшие перед вами до начала съемок, так и остались открытыми. Такой финал поисков, по сути, был для вас предсказуем?

АНДРЕЙ МАЛАЕВ‑БАБЕЛЬ ← Работа над фильмом много дала мне. И дело тут вовсе не в том, что появились какие‑то новые факты, связанные с жизнью или творчеством Бабеля. Я и не рассчитывал на серьезные находки. Главным открытием могло бы стать возвращение читателю и культурной общественности архива Бабеля, конфискованного НКВД при обыске и аресте 15 мая 1939 года в Переделкине и на московской квартире, - 24 папки с неопубликованными рукописями, письма и записные книжки. Однако этого не произошло. Хотя свое кинопутешествие я отчасти начинал с целью обратить внимание архивистов и политиков (то есть тех, от кого зависят поиски) на то, что не искать архив Бабеля - преступление. Надеюсь все же, что наш фильм поспособствует этим поискам.

ЕК → А для себя лично вы что‑то прояснили?

АМБ ← Основное мое открытие связано с тем, как мой дед жил и как писал. Я пришел к выводу, что между жизнью и писанием он не делал никакого различия. Для того чтобы что‑либо написать (будь то «Конармия», «Одесские рассказы», рассказы о Париже или коллективизации), Бабель должен был сначала все это познать. И не как сторонний наблюдатель, но как непосредственный участник событий, поставленный в ситуацию морального выбора. То есть он в жизни или, вернее, жизнью своей моделировал ту ситуацию, о которой потом писал. (Например, «еврей‑пацифист» в «Конармии», каким он стал во время польской кампании конницы Буденного в 1920 году.) Далее, хорошенько забыв, как сам Бабель об этом рассказывал, эту реальность, он создавал неповторимый художественный мир, который, конечно же, каким‑то образом соотносился с той реальностью, на которой был замешан. Написанный уже однажды «в жизни», точнее, написанный собственной жизнью, мир этот потом заново переписывался. Посредством самого акта письма создавалась другая, но не менее живая художественная жизнь. Потому что Бабелю в реальной жизни не хватало художественности. Он полагал, что «жизнь изо всех сил старается походить на хорошо придуманную историю». Недаром Евгений Евтушенко, который, опираясь на мою руку, шел на наше киноинтервью, сочинил неожиданный экспромт: «Опираясь на внука Бабеля, шел я мир переписывать набело».

ЕК → «Вмешательство» Евтушенко требует пояснения…

АМБ ← Один из эпизодов нашего фильма снимался в Переделкине. Сейчас в этом писательском поселке из писателей уже мало кто остался. Но Евгений Евтушенко все еще приезжает туда на дачу, где и состоялось с ним очень интересное интервью - одно из последних и самых глубоких в фильме, начало его кульминации. По дороге на это интервью он и сочинил этот экспромт.

Но вернемся к Бабелю. Самим актом писания он творил новую жизнь - более свободную, смелую и творческую, дожимая быт до законченного художественного образа. Получается: в жизни он писал, а в писании - заново жил. В этой особенности творчества Бабеля и следует искать разгадки тайн его поведения, причины его поступков, тех выборов, которые он делал в жизни, и т. д. Быть может, он был и прав. Настоящая, живая жизнь давно канула в лету, а эта, написанная, - бессмертна. И по ней мы узнаем сегодня живую, настоящую жизнь - как по «Одесским рассказам» Бабеля теперь во всем мире узнают про Одессу. Между тем настоящая, живая Одесса давно уже «старается походить» на бабелевскую.

ЕК → Есть такое выражение «бабушкин внук». Это про вас?

АМБ ← Да, я безусловно «бабушкин внук». Влияние бабушки, Антонины Николаевны Пирожковой, на мое воспитание и становление было огромно. Для того чтобы это до конца понять, нужно посмотреть наш фильм, в котором использовано множество отрывков из интервью с ней. Где бы мы ни показывали фильм, зрители после сеанса дружно и много говорят о том, что личности такого масштаба они еще не видели. Их поражает ее неподдельность, отсутствие всякой позы, притворства, полное ощущение собственной самодостаточности, умение достойно принимать свою судьбу. Все те долгие семьдесят лет, которые она прожила со дня ареста Бабеля, она, казалось, не забывала о нем ни на минуту. На вопрос: «Как вы это пережили?» - она, уже в девяностолетнем возрасте, отвечала: «А я этого и не пережила». И была благодарна чекистам, которые четырнадцать лет скрывали от нее, что Бабеля нет в живых! Другая красивая тридцатилетняя женщина сокрушалась бы об упущенных годах, а она радовалась, что четырнадцать лет верила: Бабель жив и вот‑вот вернется. Ведь чекисты ее и в этом убеждали.

Что же касается ее влияния на мое воспитание, то она поощряла и культивировала во мне все те черты, которые считала бабелевскими. Она одобряла и неотступно развивала во мне любые творческие проявления, включая интерес к музыке, литературе и театру. Собственно, благодаря той стратегии, которую она твердо выдерживала при моем воспитании, я и стал артистом.

ЕК → Приходилось ли вам идти наперекор ее желаниям?

АМБ ← Быть может, наперекор своим желаниям она по моему настоянию уехала в 1996 году ко мне в Америку. Правда, к тому моменту в России у нее уже практически не осталось ни родственников, ни близких друзей. К тому же я всегда повторяю, что Америка продлила ей жизнь на четырнадцать лет.

ЕК → Опять те же четырнадцать лет? Какая‑то мистика…

АМБ ← Да, мистика в судьбе Бабеля - тема для отдельного разговора!.. Так вот, бабушке шел сто второй год, когда ее не стало. И именно в Америке она написала свою книгу «Я пытаюсь восстановить черты…», которая теперь пользуется такой популярностью в России.

ЕК → Вы сторонник и пропагандист метода Николая Демидова, начинавшего, правда, свою карьеру в 1911 году в Московском художественном театре у Константина Станиславского. Если кратко: в чем главное отличие этого метода от системы реформатора русского театра?

АМБ ← По моему глубокому убеждению, Демидов, вернее, его школа - последняя надежда русского реалистического театра. Ведь от этого театра в настоящее время практически ничего не осталось. На российских сценах царит так называемая система представления. И речь идет о тех театрах, основатели которых клялись «системой переживания». Демидов, в своей практике и пяти книгах, вывел «искусство переживания» из того тупика, в который его завел не столько Станиславский, сколько менее талантливые его последователи. Школа Демидова основана на выработке у актера, с первых же шагов, творческой свободы и умения отдаться собственным, еще не осознанным творческим порывам. Помимо культуры творческой свободы актера - конечно же, свободы в обстоятельствах роли - в школе Демидова присутствуют принципы высшего актерского пилотажа. В декабре издательство «ГИТИС» должно выпустить сборник избранного Демидова под редакцией М. Н. Ласкиной и вашего покорного слуги. Надеюсь, он заинтересует людей театра так же, как их заинтересовало четырехтомное «Творческое наследие» Демидова.

ЕК → В Америке вы ставили Нила Саймона, Брайена Фриеля, Булгакова, Мольера, Достоевского. В 2000 году за «выдающуюся режиссерскую работу» в спектакле «Идиот», где вы сыграли и одну из ролей - Рогожина, вас выдвинули на соискание театральной премии имени Хелен Хейз. Среди ролей также Моцарт в «Маленьких трагедиях», Фауст в одноименной трагедии, Санчо Панса в «Дон Кихоте», Тригорин в «Чайке», Иван Карамазов в «Братьях Карамазовых». И вдруг - моноспектакль «Бабель: Как это делалось в Одессе». Или все‑таки не вдруг?

АМБ ← В какой‑то момент я просто созрел для Бабеля. Во всяком случае, решил, что созрел. Но это было обманчивое впечатление, и я до сих пор меняю этот спектакль, вернее, он сам по себе меняется, по мере моего роста. Так что для Бабеля я все еще «дозреваю».

ЕК → Почему вы остановились не на «театральном» Бабеле - пьесах «Закат» или «Мария», а на том, что, казалось бы, им самим не предполагалось для сцены, - рассказах «Ди Грассо», «Гюи де Мопассан», «Фроим Грач», «Король», «Кладбище в Козине»?

АМБ ← Может, потому, что именно эти рассказы мне особенно дороги, с них началось мое собственное знакомство с Бабелем, которого я сначала услышал, а потом прочел. Услышал в исполнении замечательных чтецов (в свое время в СССР был такой жанр и была даже такая профессия): Дмитрия Николаевича Журавлева, Сергея Юрского, Валерия Токарева и Сергея Новожилова.

ЕК → «Сшитые» в целостный моноспектакль, эти рассказы, однако, из разных циклов: первые два из условно автобиографического, два следующих из одесского, причем вначале идет поздний, примыкающий - из дополнений к «Одесским рассказам», а затем тот, которым эти «Одесские рассказы» открываются, и, наконец, последний - лирическая миниатюра из «Конармии». Рассказ же, заглавие которого вы «позаимствовали» для названия моноспектакля, вообще отложен в сторону…

АМБ ← По «проекту» рассказ «Как это делалось в Одессе» входил в спектакль. Но для театра одного актера спектакль оказался слишком длинным. И одним из рассказов пришлось поступиться. Увы, «заглавным». Спектакль открывается единственным у Бабеля рассказом о театре - «Ди Грассо», словами: «Мне было четырнадцать лет».

Но человек растет, и вот ему уже двадцать. Он в заснеженном Петрограде 1916 года переводит вместе с томной псевдописательницей «новое издание сочинений Мопассана». Конечно, у них начинается интрижка. Но уже в конце этого рассказа, казалось бы не предвещающего ничего темного, неожиданно звучит трагическая нота: «предвестие истины» касается автора. И это недоброе предвестие.

После антракта идет рассказ «Фроим Грач» - как одесская ЧК коварно расстреляла старика‑бандита. Тут уже «предвестие истины» конкретизируется - понятно, что это предчувствие судьбы самого Бабеля.

Далее я нарушаю хронологию. Мне хотелось, чтобы рассказ «Король», в котором мир молдаванских гангстеров показан в своем расцвете, шел после «Фроима Грача», в котором повествуется о печальном конце романтической одесской Молдаванки, наступившем с приходом советской власти. И это знание «конца» окрашивает мажорный по своей природе рассказ «Король» в темные краски.

Кончается все «Кладбищем в Козине» - бабелевской вселенской усыпальницей, но в то же время - и вызовом смерти: «О смерть, о корыстолюбец, о жадный вор, отчего ты не пожалел нас хотя бы однажды?»

ЕК → Между гибелью Бабеля и вашим рождением - «пропасть» лет. Ощущаете ли вы с ним родственную связь?

АМБ ← Как я уже говорил, Бабель жил как писал и писал как жил. Связь с ним ощущаю в основном своей причастностью к творчеству.

ЕК → Это не мешало смотреть на Бабеля - ведь он, если не ошибаюсь, один из безымянных рассказчиков, которого вы тоже играете, - глазами режиссера и актера?

АМБ ← Если я смог правильно донести траекторию моего спектакля, наверное, стало понятно, что это спектакль именно о Бабеле, то есть о творческом человеке, писателе. Надо ли напоминать о том, что «Ди Грассо», названный по имени итальянского трагика, и «Гюи де Мопассан» - рассказы о творчестве и что повествование в них ведется от лица человека творческого? А ведь с них начинается спектакль. По оценкам критиков, этот рассказчик - то есть сам Бабель - ощутимо присутствует на протяжении всего спектакля.

ЕК → Что оказалось самым трудным?

АМБ ← А вот это к Бабелю не относится. А может, и относится. Ведь он сам был великолепным рассказчиком. Самым трудным оказалось отрешиться от мысли, что в театре одного актера нет партнеров в том смысле, в каком они присутствуют в обычном (многосоставном) драматическом спектакле, и понять, что мой партнер - публика. И что принимать ее надо такой, какая она есть сегодня, на данном спектакле. Над этим я и до сих пор еще работаю.

ЕК → Как, по‑вашему, надо играть Бабеля?

АМБ ← Строго и страстно. Эта страсть зачастую внутренняя, скрытая. Ну и конечно, уметь в кульминациях отдаваться до конца его темпераменту и юмору, глубине и размаху его персонажей. Ведь все они - неординарные люди, застигнутые писателем в неординарные моменты своей судьбы.

ЕК → То есть ваш моноспектакль - это своего рода вызов?

АМБ ← Вызов стереотипам восприятия Бабеля? Надеюсь, да.

ЕК → И минимум декораций, грима, костюмных перевоплощений, отказ от спецэффектов тоже тому подтверждение?

АМБ ← Поначалу были и декорация, и световая партитура, и музыкальная, и переодевания, хотя и минимальные. Со временем я почти от всего этого отказался - спектакль становится более аскетичным. Понял, что рассказчик не должен прятаться за эти средства. И что слово Бабеля, если его верно прожить, самодостаточно. Как самодостаточен был сам писатель в жизни. То, что я говорил об Антонине Николаевне - об отсутствии в ней всякой игры, всякой позы, относится и к Бабелю. Об том свидетельствуют люди, его знавшие, например замечательный драматург Леонид Зорин.

ЕК → Известно, что Бабель был не столько заядлым театралом, сколько поклонником кино. Опять же Антонина Николаевна приводит, например, такие его слова после просмотра фильма «Чапаев»: «Замечательный фильм! Впрочем, я - замечательный зритель; мне постановщики должны были бы платить деньги как зрителю. Позже я могу разобраться, хорошо или плохо сыграно и как фильм поставлен, но пока смотрю - переживаю и ничего не замечаю. Такому зрителю нет цены». А вас интересует кино?

АМБ ← Кино меня очень интересовало в детстве. Я даже был уверен, что стану кинорежиссером. Но съездил один раз на реальные съемки фильма, и это меня отрезвило. Раз и навсегда отбило у меня эту страсть. Я понял, что более «спокойная» атмосфера театральной репетиции мне ближе. Что же касается Бабеля, то он, конечно же, очень любил театр. Любил тех самых «вымерших» в наше время трагиков, технику которых уловил и воскресил Демидов. Так что и здесь есть связь с Бабелем. А к кино я пришел, вот видите, тоже в связи с Бабелем. Но это не то кино, о котором я мечтал в детстве. Документальное. Хотя наш фильм критики называют художественно‑документальным. Надеюсь, они правы.

ЕК → Огромную роль в жизни Бабеля, что тоже известно, сыграл Сергей Эйзенштейн, в фильмы которого крупные планы персонажей - это наверное, относится и к киносценариям Бабеля - пришли из портретной живописи Кузьмы Петрова‑Водкина. Укрупняя головы моделей, тот фокусировал внимание зрителя на чертах лица героя, определяя его лицо как центр композиции. На вашем театральном пути встречались подобные значимые кинопересечения?

АМБ ← Крупный план достижим и в театре. Я был тому очевидцем, когда с галерки смотрел на вахтанговских актеров старшего поколения. Познакомившись с методикой Демидова, я увидел, что такое владение залом посильно и начинающему актеру. Конечно, при верной внутренней технике.

Бабель определял книгу как «мир, видимый через человека», так что немудрено, что у него в рассказах и в сценариях так много крупных планов. Вполне возможно, что от него это перешло и к Эйзенштейну. Заметьте, что выдающийся театральный режиссер Анатолий Эфрос при съемках своих спектаклей прибегал почти исключительно к крупным планам. Это еще раз подтверждает, что в театре главное - актер и что настоящие режиссеры это понимают.

Что же касается кино, то Бабель действительно был отличным сценаристом, которого ценили ведущие советские режиссеры. Он много сделал для кино, но делал это по большей части анонимно. Мало кто знает, что в культовых фильмах советского кино, таких, например, как «Цирк», - бабелевские диалоги. Он просто не подписывался под работами, которые считал недостойными собственного ощущения идеала в искусстве. (Если, конечно, его не вынуждали.)

ЕК → Теперь в ваших планах сыграть Бабеля в игровом кино, не так ли?

АМБ ← Это мечта. Но здесь ведь многое зависит от случая, от удачи. Надеюсь, что мне посчастливится.

ЕК → Предполагаете ли вы быть когда‑либо в Москве на открытии памятника Бабелю? Как прямой его наследник, выступали ли вы с таким предложением?

АМБ ← С такими предложениями должны выступать не наследники, а культурная общественность. Ведь то, что в Москве и вообще в России нет ни улицы, названной в честь Бабеля, ни школы, ни даже мемориальной доски ни на одном здании, не говоря уже о памятнике, свидетельствует об отношении к этому писателю, которого знают и читают во всем мире. Речь идет, конечно, о цивилизованной его части. Дело в том, что литературу у нас любят отмечать и праздновать. Вот устроим год литературы или выставим на открытии Олимпиады портреты наших лучших писателей. А Бабеля очень трудно праздновать. Все время всплывает мысль о том, что сделала страна и ее руководство с этим писателем. Один американец, пытаясь осмыслить, как такое было возможно, вывел для себя формулу: «Это все равно что Рузвельт расстрелял бы Хемингуэя». Формулу‑то он вывел, а втиснуть в свой мозг этот сценарий так и не смог, поскольку Рузвельт не мог расстрелять Хемингуэя. Не мог, и все тут. А у нас - смогли. Поэтому еще не скоро в Москве будет памятник Бабелю. Многое должно поменяться, и не только в стране, но и в умах и душах людей. Ведь покаяния за содеянное до сих пор не наступило. А многие даже и гордятся этим нашим прошлым.

Андрей Малаев-Бабель - актер, режиссер, педагог и внук Исаака Бабеля рассказал о своей бабушке Антонине Пирожковой и о ее книге «Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле - и не только о нем», в которой она честно и без прикрас описала свою долгую и насыщенную жизнь вместе с супругом-писателем.

Мари Армас: И еще худрук театра-студии им. Станиславского в Вашингтоне.

Андрей Малаев-Бабель: Кстати, основатель театра «Каменных форм» с вашим коллегой Давидом Шнейдером.

Алекс Дубас: Давида помним. Но свято место пусто не бывает, молодые и дерзкие пришли на место Давида. Какая-то такая субъективная реальность странная: в последнее время в медиа-пространстве только и разговоров, что о потомках. Во-первых, у нас на радио работает Фекла Толстая, неделю назад у нас гостил праправнук Виктора Гюго. Ну и известна встреча Владимира Владимировича Путина с потомками известных писателей. Я так понимаю, вы в Москве сейчас представляли книгу о вашем дедушке, которую написала ваша бабушка. Вчера в магазине «Москва» была встреча с читателями. Магазин «Москва» позиционирует ее как бестселлер. Как прошла встреча? Какие вопросы задавали пытливые читатели?

Андрей Малаев-Бабель: Мне задавали очень разные вопросы: и про историю создания книги, и о деде, и о бабушке, о встрече с родственниками, как я отношусь к сегодняшней литературе, культуре, политике и т.д. Вопросы были очень разные. Я показал в рамках этой презентации материалы, смонтированные специально американским режиссером Дэвидом Новаком, документального фильма о Бабеле, который я сейчас вместе с ним снимаю, «В поисках Бабеля». Так что было еще и обсуждение этого проекта. Поэтому встреча была замечательной, доброй.

Алекс Дубас: Насколько пытливы наши читатели? Там были поклонники Бабеля, которые знают творчество деда?

Андрей Малаев-Бабель: Конечно. Там были люди, хорошо знающие творчество Бабеля. Даже на презентации в магазине «Библио-глобус» мне очень подробно объяснили, почему «Конармия», которую с самого начала невзлюбил Сталин, продолжала переиздаваться до 1935-1936 года.

Алекс Дубас: Любопытно, почему. Ведь противников было более чем достаточно.

Андрей Малаев-Бабель: Ну да, Будённый, Ворошилов. Я выскажу свою точку зрения. Бабель стал очень известен за рубежом, это был один из немногих советских писателей, который в течение полугода или двух лет после публикации «Одесских рассказов» и «Конармии» был переведен на европейские языки. Поэтому, конечно, в целях определенной пропаганды это было выгодно - даже Сталину показывать, что советская литература - это не все пропаганда, что есть и серьезные писатели, которые котируются за рубежом и которые считаются светом сегодняшней литературы. Мнение Горького, который защищал Бабеля от Будённого, у Сталина было соглашение с Горьким, что он значит отдает писательскую политику, а Горький должен приехать в Советский Союз и показать своим примером, что Советский Союз - это гуманная, прогрессивная страна. Поэтому до определенного времени «Конармия» продолжала переиздаваться. Но в тот момент, когда Бабеля арестовали, «Конармии» уже не могло быть места в советской литературе, потому что миф о конармии, который создавался, «Конармия» Бабеля опровергала. К тому же серьезно изменилась внешняя политика - переориентация была сделана с французских и других европейских коммунистов на Гитлера, и тут Бабелю не поздоровилось.

Алекс Дубас: Расскажите подробней о книге, которую вы сейчас представляете в России?

Андрей Малаев-Бабель: Это уникальная книга, она охватывает собой период почти в столетие. Бабушка прожила долгую жизнь, ей был 101 год, когда ее не стало. Она родилась в сибирском селе Красный Яр за год до ухода Толстого из Ясной Поляны и умерла в городе Сарасота, штата Флорида, успев проголосовать за первого в истории Америки чернокожего президента. Эта жизнь, и описание Сибири, еще не разоренной, где люди имели возможность безбедно жить, приезжая на заработки. И постепенно, когда туда приходит революция, путь уникального инженера, которая в 22-летнем возрасте приехала навестить брата на Кузнецстрой, а начальник Кузнецстроя запретил железнодорожному начальству продавать ей обратный билет. Ее крепостническими средствами оставили здесь, поняв уже тогда, что это за ценный специалист. А потом инженер-конструктор Московского метро. Обе Киевские, Павелецкая, Площадь Революции, купола на Маяковской - это гениальный конструктор, потому что московское метро изобреталось, они не могли ни с кого слизать - ни с Нью-Йорка, ни с Парижа. У Бабеля была очень своеобразная жена. Она была совершенно самостоятельна, она не была типичной женой писателя. После его смерти, она же ответственна за то, что Бабель вернулся к нам после реабилитации, которой она добилась, издание его творческого наследия и вообще сохранение памяти о нем - это заслуга моей бабушки Антонины Николаевны Пирожковой.

Алекс Дубас: Можно сказать, что эта книга - ее автобиография?

Андрей Малаев-Бабель: Ее биография, в которую входят страницы ее жизни с Бабелем и являются ядром книги. Но я вам честно скажу, когда я в том же «Библио-Глобусе» общался с теми же метростроевцами, которые пришли, они мне говорили, что для них самый интересный этап - это строительство Московского метро. Кто-то говорит, что да, Бабель интересно, но боже, какая жизнь! И книга, которая позиционируется как книга о Бабеле, содержит в себе столько всего, что она действительно нравится людям по разным причинам.

Мари Армас: Если вы представляете эту книгу, мне интересно, как вам бабушка рассказывала. Как вы ее называли? Бабушка Тоня?

Андрей Малаев-Бабель: Просто Тоня. Мне было интересно, и она говорила: «Вот видишь эту станцию, вот финальный зал намного уже. Это все я проектировала во время войны». Началась война, и они не смогли достроить станцию. Там до сих пор видно, что станция Павелецкая не достроена. А история с куполами Дейнеки на Маяковской! Уже готовая станция. Архитектор говорит: «Почему такой низкий потолок? И вообще я бы хотел эти плафоны, купола». Ему говорят: «Извините, уже построено». - «Кто может решить этот вопрос?» - «Только Пирожкова, потому что ей все сложные математические конструкции всегда доверяют, потому что она инженерный гений». Приходят к ней. Она говорит: «Хорошо. Все эти потолковые палки мы выбиваем». - «Рухнет станция!» - «Ничего не рухнет». И вот она приказывает выбить из уже готовой станции балки из потолка, чтобы в потолок можно было вмонтировать эти плафоны. Когда выбивали эти балки, то люди стояли и крестились, несмотря на советскую власть, потому что считали, что сейчас все полетит. Вообще ее расчеты настолько точные, что никаких допусков ей не нужно было, потому что они настолько элегантны и красивы. Для страховки люди иногда делают более массивные, гигантские сооружения. Она верила в свои математические расчеты и никогда не перестраховывалась.

Алекс Дубас: При этом, когда происходит эта стройка, она думает, что ее муж находится в ссылке, не зная о том, что его расстреляли.

Алекс Дубас: А когда она эмигрировала в Америку?

Андрей Малаев-Бабель: По моему настоянию в 1996 году. Американские врачи ей продлили жизнь на 14 лет, потому что она приехала умирать. В Москве скорая помощь ездила каждую неделю, а в Америке ее привели в порядок. И мы обязаны Америке этой книгой, потому что она написала ее в Америке.

Алекс Дубас: Она писала на компьютере?

Андрей Малаев-Бабель: Ничего подобного. Она садилась на террасе, дощечку с подкладочкой матерчатой клала на колени, брала американскую ученическую тетрадку в клетку и от руки писала, и постепенно таких тетрадочек набралось восемь-девять.

Алекс Дубас: Где-то год назад в старом, затертом музейчике Одесской киностудии хранитель музея показывал печатную машинку, выдавая ее за машинку Бабеля.

Андрей Малаев-Бабель: Никогда он не пользовался машинкой, писал только от руки. Потом отдавал машинистке. Он писал же очень необычно, бабушка это описывает в книге. Он просто расхаживал по своей комнате, наматывая на палец суровую нить, у него по полочкам были разложены, аккуратно нарезанные из черновиков, иногда даже из квитанций фирмы своего отца листочки бумаги, он подходил, записывал какую-то одну фразу. У него же все слагалось – слово к слову, фраза к фразе, у него скучная была работа, не было легкости в мыслях необыкновенной, когда все это возникает немедленно. И сравнение Эренбурга, который говорил, что «я крольчиха, а Бабель - слон», - верно, потому что Эренбург мог писать бесконечно, мог писать в кафе, а Бабелю нужна была особая обстановка, атмосфера. Он не торопился писать и не торопился публиковать, потому что любил возвращаться к своим рукописям, чтобы еще что-то поправить, потому что когда отлеживается рукопись, это я даже на себе знаю, вернувшись к ней, потом начинаешь уже видеть, что здесь неправильно, здесь длинно - он это делал всегда так. Даже приносил иногда редакторам рукопись, получал аванс, заходил на следующий день, говорил: «Ой-ей-ей, вот тут мне нужно поправить. Я принесу вам на следующий день», и исчезал на год, иногда и больше. Он не боялся, что рукописи устареют, он понимал, что они навсегда.

Алекс Дубас: Вы ваш фильм снимаете, наверняка, в Одессе, Париже…

Андрей Малаев-Бабель: Мы его снимаем по всему миру: Одесса - Москва - Париж - местечки под Львовом, ну и США. Это путешествие, которое я веду, и по дороге встречаю еще людей, которые по-своему ищут Бабеля, - это и скульптор Франгулян, автор первого в мире памятника Бабелю, установленному в Одессе, это и литературоведы творчества Бабеля, его жизни. Мой поиск творческий, потому что я играю моноспектакль по шести рассказам Бабеля, и по пути я его играю в разных помещениях, и это мой поиск. Репетировал я бабелевские рассказы и на тех самых местах, в которых они происходили. Это было очень интересно - репетировать рассказ «Ди Грассо» на сцене Одесского оперного театра, когда трагик Ди Грассо перелетает сцену городского театра, приземляется на плечи своему противнику, перекусывает горло, ворча и косясь, высасывает из раны кровь. А американцы в это время снимают. Для меня в документальном фильме о Бабеле всегда стоит одна нерешенная проблема: как ввести в ткань фильма авторский текст. Либо какой-то, обычно тусклый, голос за кадром читает этот текст, либо датский кинематографист просто сует книгу в руку любому, кого встретит на пути, и говорит: «Читай», - и они по складам читают Бабеля. Нельзя Бабеля читать тусклым голосом, нельзя читать по складам - у него страсть! Это должно быть. Как Бабель говорил: «У нас темпераментно играют только в еврейском камерном театре Михоэлс и в цыганском». Когда его играют под характерность: одесскую, еврейскую, то уходит страсть - Бабель не бытописатель. Когда он сам читал свои произведения, там не было никакого одесского колорита, он читал их ровно на хорошем русском языке.

Мари Армас: Что вы называете страстью Бабеля?

Андрей Малаев-Бабель: Про любовь, про жизнь, смерть - он только об этом и писал. Рассказ, например, «Улица Данте», где француженка, не удовлетворена тем, как ее любит ее ухажер - продавец подержанных автомобилей, она перерезывает ему за это глотку. Вот об этом пишет Бабель.

Алекс Дубас: На какой стадии сейчас фильм находится?

Андрей Малаев-Бабель: Он вошел в стадию монтажа. Предстоит озвучание. Американцам тяжело, потому что фильм во многом снимался на русском языке, хотя мы делаем две версии: англоязычную и русскоязычную. Тяжело переводить. И это огромная работа. Несмотря на то, что фильм еще монтируется, и даже мы затеваем еще два эпизода, то к осени 2014 года он уже будет готов. Для презентации книги режиссер под дулом пистолета смонтировал какие-то отрывки из материалов: интервью с Мариной Влади в Париже, где она рассказывает, как Высоцкий любил Бабеля, и как она сама обожает Бабеля, и эпизод на Донском кладбище, где по некоторым сведениям в могиле №1 - могиле невостребованных прахов - покоится прах Бабеля. Там же и крематорий, где сотнями сжигали тела.

Алекс Дубас: Есть хроника?

Андрей Малаев-Бабель: Никакой. Это абсолютно сознательно. Мне хотелось бы, чтобы был взгляд на Бабеля из сегодняшнего дня. Никаких пыльных фотографий, никакой хроники конницы Буденного - ничего, что присутствует в других документальных фильмах о Бабеле, нет. Выплывают бабелевские персонажи, мы сталкиваемся, встречаемся с теми, кто знает Бабеля. Например, священник украинской церкви из бывшего местечка Козино нам просто сказал: «А ну-ка дайте-ка мне книжку. Я хочу почитать». И потом матушка нам сказала, что всю ночь сидел на книжке и потом нам сказал о том, что он понял для себя о том, кто такой был Бабель. И вот такие вещи -далеко не всё. Нам попадались на глаза и разворачивались перед камерой разные события. Это и интервью с людьми сведущими и путешествие по тем местам и попытка осознать, что осталось от Бабеля и что осталось от этой реальности, и как сегодня воспринимается Бабель, и насколько это все современно.

Алекс Дубас: Общались ли вы с людьми, которые уже пытались осмысливать Бабеля, интерпретировать на театральных подмостках или в кино?

Андрей Малаев-Бабель: Нет, такой возможности не представилось. Я очень хотел бы поговорить, например, с Юрием Яковлевым, который участвовал в «Конармии». Надеюсь, что это удастся. Дело в том, что мы не хотим включать отрывки из фильмов. Шаблонный фильм по Бабелю - это натыкать в него отрывков из экранизаций Бебеля. Наш ход несколько иной. Единственный актер, который работает над Бабелем и появляется в фильме, - ваш покорный слуга.

Алекс Дубас: Расскажите о себе? Вы гражданин Америки?

Андрей Малаев-Бабель: Да, я готовлю новое поколение американского театра и кино. Я работаю в одной из самых серьезных программ по подготовке профессиональных актеров: магистратура для актеров, совместное предприятие между университетом штата Флорида и репертуарным театром, что в Америке очень редко. Уже 7 лет я имею возможность работать очень плотно с выбранными из тысяч студентами, которые потом едут прямиком в Нью-Йорк или в Лос-Анджелес и пытают счастье уже в профессиональном театре. Это серьезная программа, она входит в десятку лучших в Америке и в 25 лучших в англоязычном мире. Для меня это большая возможность серьезно исследовать лабораторию искусства актера. А работаю я в последнее время по методике российского педагога Николая Демидова, которого только в России начинают осваивать, а я оказался впереди планеты всей в плане издания Демидова за рубежом, в плане работы по его методике. Он раскрывал секреты великих трагиков прошлого: Ермолова, Мочалова, того же Де Грассо. Вот эти секреты взрывчатости, огромного внутреннего наполнения, секреты магии владения над зрительным залом для Бабеля очень бы пригодились.

Алекс Дубас: Расскажите о системе Демидова?

Мари Армас: Чем он отличается от Станиславского?

Алекс Дубас: Это только сейчас начало вводиться. Он был крупнейшим сотрудником Станиславского, он был первым директором школы Художественного театра. После того, как он выпустил первый курс, Станиславский написал: «В нашей группе, подготовленной Демидовым, присутствует Бог». Это первый редактор книги Станиславского «Работа актера над собой», который выработал свои методы, школу, которая противоречит очень многим принципам Станиславского, его приемам. После того, как умер Станиславский, который принимал Демидова и любил, архаровцы сгноили Демидова. Они запретили издание его книг, они довели его до того, что он по собственной воле уехал на Сахалин, провел последние годы своей жизни на севере, приехал в Москву уже умирать. Система эта великая. Я отказался от всех других приемов, хотя я специалист по методу Чехова, очень успешно работал и по системе Вахтангова. Я теперь с Вахтанговым и Чеховым тоже работаю, но я пришел через Демидова к ним. Я понял, что они хотели сделать через школу Демидова. Под редакцией Маргариты Ласкиной между 2004 и 2009 годами вышло в Санкт-Петербурге четырехтомное собрание творческого наследия Демидова, в котором все расписано. Станиславский поставил во главу угла действие. А Демидов - восприятие. Если вы сначала что-то не воспримите, то вы действовать не будете. Вы не потому идете к окну, что хотите его закрыть, а потому что из окна дует. Сначала идет восприятие, потом идет реакция как действие. У Демидова тренинг на восприятие прежде всего. А действие не может не произойти, если вы что-то восприняли, вы начнете реагировать. Второе отличие от Станиславского - воспитание творческой свободы. Демидов воспитывает актера именно по принципу свободы. Что происходит в других системах? Актера натаскивают, а потом режиссер говорит: «Так, все, что вы делаете, очень хорошо, а теперь найдите в этом свободу». - «Как?» - «А вот это я не знаю. Но вы должны освободиться. Выполнять мое задание естественно». Получается, что, в конце концов, режиссер не удовлетворен, потому что актер не свободен, а откладывают это на последний момент. А начинать нужно именно со свободы. И третье: Демидов раскрыл ту систему, которую люди считали, что она потеряна. Это система аффекта, страсти, система русских трагиков, которые оказались вовсе не актерами нутра, осенило - играют, не осенило - не играют, они оказались даже управляемы вот этой страстью.

Алекс Дубас: Интересно, что все это происходит в жаркой Флориде.

Мари Армас: Наша слушательница Людмила спрашивает, как называется книга Антонины Пирожковой.

Андрей Малаев-Бабель: «Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле - и не только о нем», издательство АСТ.

Мари Армас: Спасибо большое, что пришли к нам в гости.

С Андреем Малаевым-Бабелем мы познакомились и беседовали в Вашингтоне, сначала на приеме в посольстве России в США, устроенном в честь открытия гастролей Волковского театра, а потом встретились в театре Гарольда и Сильвии Гринберг в Вашингтоне, где Волковский театр показывал свои спектакли. Андрей Бабель был гостем нашего театра, внимательным, чутким, островосприимчивым зрителем.

Внук писателя

Когда Андрей Малаев-Бабель решился уехать в Америку, он прекрасно понимал, что в Америке никому нет дела до внука Исаака Бабеля, легендарного писателя, великого гуманиста, автора «Конармии» и «Одесских рассказов», певца революции и ее мученика.

Шел 1993 год. Выпускник Щукинского училища Андрей Бабель уже заявил о себе в Москве созданием Театра камерных форм, который быстро завоевал популярность. Период российской перестройки с ее радужными, романтическими надеждами быстро свернулся. В самом начале 90-х театры России, как самые чув-ст-вительные организмы, вместе со всей страной оказываются в полосе кризиса и слома. Публика почти их не посещает, зрителю было не до сценических изысков, другой театр выплескивался на улицы и площади – театр политической жизни и массовых форм, острый, сюжетный, катастрофический. Время митинговой демократии сменилось шоковой терапией. Будущее было неясным и тревожным.

С чем ехать в Америку? У Андрея были капиталы – отнюдь не денежные. Главный из них – это несомненная одаренность и талант. Что ни говори, а гены Исаака Бабеля кипели в его крови. Бабель превосходно владел английским языком, окончил английскую школу, кроме театрального у него было также специальное музыкальное образование. Его педагогом и мастером в Щукинском училище была Александра Ремизова, режиссер театра Вахтангова, поставившая прославленные спектакли – «Перед заходом солнца», «Отверженные», «Идиот», «Миллионерша». Это Ремизовой обязаны своим восхождением Юлия Борисова, Михаил Ульянов, Николай Гриценко, Василий Лановой. Она чтила заветы Станиславского. В последние годы своей жизни ставила спектакли на малой сцене, предсказав ей большое будущее.

В Америке старшее поколение по привычке называет Андрея Бабеля мальчиком. Говорят: «этот талантливый мальчик», «замечательный мальчик, вахтанговец, щукинец». На самом деле Бабелю сегодня 37 лет. Но многие запомнили его таким, каким он приехал в Соединенные Штаты, – совсем молодым, начинающим, неоперившимся.

Первым шагом на пути осуществления проекта было создание Бабелем в Вашингтоне театра-студии «Станиславский», что сразу подчеркивало и определяло направление и школу. А первым спектаклем стала как будто бы немудреная чеховская «Каштанка», постановка, открывшая глубинные смыслы знакомого текста. Был настоящий успех. Не только Станиславский, но и Вахтанговская школа давали себя знать – насыщенный психологизм соседствовал с яркой зрелищностью, эксцентрикой. Критика и зрители восхищались сценой в цирке: яркой, трюковой, стремительной.

Затем последовали «Маленькие трагедии» Пушкина, «Идиот» по Достоевскому, «Фауст» И.-В. Гете, «Дон Кихот» Сервантеса, «Мнимый больной» Мольера. Талант актеров, творческое озорство и смелость решений завоевывали сердца вашингтонских театралов. Публика и критики с удивлением, растущим день ото дня интересом следили за развитием нового театра.

Чудесный сплав

– Имя Станиславского, – говорит Андрей Бабель, – объединяет культуры разных стран и, конечно же, русскую и американскую. Мы собрали людей, которые занимались по системе Станиславского. Мы не являемся русским театром в узком смысле этого понятия. Наш театр родился в Америке, его создателями стали жители Америки. Ведь Америка – страна интернациональная. Актеры – американцы, но самого разного происхождения: есть среди них русские, грузины, словаки, испанцы, итальянцы, японцы. Мы играем спектакли на английском языке, но есть и другие языки – язык мимики, жеста, танца, пластики. Наш театр – синтетический, слово сочетается с движением, пантомимой, вокалом, балетом. Так, в «Каштанке» чеховский текст звучит на английском языке, чтобы ввести зрителя в суть происходящего. Затем он уже не нужен, пантомима и музыка зримо передают смысл и настроение.

Театралы в Вашингтоне говорят, что идут в театр Станиславского как гурманы в изысканный французский ресторан. Зрители заказывают билеты заранее: перед спектаклем купить их уже невозможно. Кстати, цена его говорит об общем уровне жизни в стране – для студентов и пенсионеров он стоит 18 долларов (на наши деньги, считай, свыше 500 рублей), для детей – 10 долларов.

Сам Бабель – директор, драматический режиссер и актер, Паата Цикуришвили – мастер пантомимы и балерина, главный хореограф театра – Ирина Цикуришвили. (Кстати, Ирина несколько раз стала лауреатом престижной театральной премии имени Helen Hayes.) Этот симбиоз способствовал рождению театра синтеза искусств. Такого в Вашингтоне до Бабеля не было.

Три года театр скитался по временным пристанищам. Еще одно чудо, которое удалось Анд-рею Бабелю, – он сумел в конкурентном сражении отстоять для своего театра особняк по-стройки начала ХХ века, в котором разместилось его детище.

В 1996 году к своему един-ственному внуку, который к тому времени уже жил здесь со своей семьей, вместе с матерью Лидией Исааковной Бабель приехала бабушка – вдова Исаака Эммануиловича Бабеля – Антонина Николаевна Пирожкова. Ей уже за 90. В Нью-Йорке в издательстве «Слово-Word» недавно издана книга ее воспоминаний «Семь лет с Исааком Бабелем». Успех книги очень велик. После ареста мужа Антонина Николаевна растила дочь, потерявшую отца в двухлетнем возрасте, как инженер строила станции метро и железнодорожные туннели, преподавала в вузе, писала учебник.

Сейчас в семье Бабелей растет правнук Николай.

В октябре Андрей Бабель станет гостем и участником 5го международного Волковского фестиваля.

Внук писателя приехал в Одессу на Международный литературный фестиваль, посвященный Исааку Бабелю, с моноспектаклем "Бабель, как это делалось в Одессе". Андрей Малаев-Бабель уже много лет живет во Флориде с мамой, женой и сыном. Преподает в Америке актерское мастерство в университете, ставит спектакли. А в 1998-м основал в Вашингтоне театр-студию им. Станиславского.

Живым своего деда Андрей не застал, однако его вырастила бабушка - последняя жена Исаака Эммануиловича Антонина Пирожкова, благодаря которой он узнал своего знаменитого деда и как человека, и как писателя.

"БАБЕЛЯ СНАЧАЛА УСЛЫШАЛ, А ПОТОМ ПРОЧЕЛ"

- Андрей, расскажите о вашем спектакле.

В его основе поздние рассказы Бабеля. Они меня привлекают скупостью, глубиной, лаконизмом… Хотя в них Бабель менее эффектен, более сжат, чем в ранних произведениях. Но, как мне кажется, именно в этом присутствует особый трагизм, мудрость и философичность.

- Любимых произведений Исаака Эммануиловича у вас наверняка много. А что прочли первым?

Я сначала Бабеля услышал, а потом прочел. Потому что в свое время в России, Украине был развит жанр "театр одного актера". Наверное, первыми узнал рассказы "В подвале", "У бабушки", "Ди Грассо", "Фроим Грач". Кстати, последний написан в 1937 году, как раз в год рождения моей мамы. А сейчас мы снимаем документальный фильм о Бабеле, работали во Львове с "Конармией". Удалось побывать во всех тех местечках подо Львовом, где происходит действие романа.

- Вы ассоциируете себя с персонажами произведений деда?

Я сравниваю себя с тем одесситом, который, на мой взгляд, является рассказчиком во всех бабелевских рассказах. А Бабель был очень скупым человеком на слова. Моя бабушка Антонина Николаевна спрашивала его: "А почему вы всегда пишете от первого лица?" (Они всю жизнь обращались друг к другу на "вы". - Прим. авт.) А он говорил: "Это же экономия: не нужно рассказывать, как одет рассказчик, как его зовут, как сложилась его жизнь".

ЖЕНА - ИНЖЕНЕР-КОНСТРУКТОР МЕТРО, МАТЕМАТИК…

- Антонина Николаевна наверняка много рассказывала об Исааке Эммануиловиче. Какая история вам больше всего запомнилась?

Историй таких огромное количество. Издав в семидесятых годах воспоминания о Бабеле, бабушка продолжала их дополнять до последнего месяца жизни. Ее не стало в сентябре прошлого года. Ей был 101 год. А еще бабушка написала большую книгу воспоминаний о своей жизни, которая выйдет в этом году, а отрывок уже сейчас печатает московский журнал "Октябрь".

Она была уникальным человеком - единственной женщиной инженером-конструктором метро, великим математиком. У бабушки были и литературные способности. Кстати, дед говорил ей: "Вот бы мне писать так, как вы рассказываете!"

Так вот об историях. Однажды Бабеля спросили, когда они уже были женаты: "Скажите, а вы влюблены до сих пор в Антонину Николаевну?" А он ответил: "Я уже давно прошел это мелководье!" Так мог сказать только он. Эти фразы возникают у меня в памяти часто, как и многие бабушкины рассказы.

- Вы наверняка знаете, что в Одессе готовятся установить памятник писателю. Вам показали уже утвержденные эскизы? Может, вы бы хотели что-то изменить?

Я бы ничего не менял. Георгий Франгулян - талантливейший скульптор. Конечно, когда вам показывают уже утвержденный проект, поначалу взыграет ревность: "Как же так, не согласовали?" Но хорошо все то, что хорошо кончается. И я очень надеюсь, что памятник установят в Одессе не позже 2 сентября, Дня города. Съемочная группа нашего фильма уже пробралась контрабандой в Москву и даже запечатлела монумент на заводе. Он уже отлит, и скульптор наносит последние штрихи.

- А на открытие памятника приедете?

Безусловно, с дочерью Бабеля, моей мамой Лидией Исааковной обязательно приедем.

"СВОБОДНО ВЛАДЕЛ ВОСЕМЬЮ ЯЗЫКАМИ"

- Ваш сын Николай любит литературу. А что он читает? И вообще - похож ли он на своего прадеда?

- "Войну и мир". Страниц 80 прочел еще три года назад, когда ему было восемь лет. И даже пересказал содержание. Но, конечно, "Гарри Поттер" его увлекает больше.

Что у него от Бабеля - не знаю. Пока что он не писатель, а читатель, потому что проглатывает большое количество книг. Читать научился рано, учитывая, что ходил в школу, в которой детей по педагогическим соображениям первые два класса читать не учили. Значит, сработала методика. Оказывается, не нужно учить, и тогда все будет хорошо.

- А на каком языке он читает?

К сожалению, по-английски. Правда, про Бабеля говорят, что его очень легко переводить на французский - построение фразы у него скорее французское, чем русское. Про меня бабушка тоже говорила, что, наверное, у меня в генах русский язык не заложен. Когда я узнавал какие-то новые русские слова, то очень долго их повторял, как будто пробовал на вкус, примерялся к ним. Хотя рос в Москве. Вообще же я наполовину армянин, поэтому бабушка так и считала.

Дед же владел свободно восемью языками. Коля мой знает, к сожалению, только английский. Я виню в этом Лидию Исааковну, мою маму, потому что как любая бабушка она обожает внука и ни в какие конфликты с ним вступать не хочет, а поэтому, как только он говорит "не хочу по-русски говорить, хочу по-английски", она тут же переходит на английский. Главное, что есть на кого свалить.

Фото Алексея КРАВЦОВА и Марты БАРАНОВОЙ.

ПЯТЬ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ЦИТАТ ПИСАТЕЛЯ

Беня говорит мало, но он говорит смачно.

Выпивайте и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей.

Забудьте на время, что на носу у вас очки, а в душе осень.

Ты всегда имеешь в запасе пару слов.

Он думает об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде - и ничего больше.

СПРАВКА "КП"

Исаак Эммануилович Бабель - советский писатель, журналист и драматург, известный "Одесскими рассказами" о Бене Крике и одесских налетчиках. Родился 13 июля 1894 года в Одессе на Молдаванке. Учился в Киевском институте финансов и предпринимательства. Первые рассказы опубликовал в журнале "Летопись" в 1916 году.

Служил в 1-й Конной армии под командованием Семена Буденного и стал участником Советско-польской войны. В это время вел дневник, записи которого послужили основой для его известного произведения "Конармия". В 1939 году арестован за "антисоветскую заговорщическую террористическую деятельность" и шпионаж. Расстрелян в 1940 году в Москве. Реабилитирован в 1954 году посмертно.

Был трижды женат, имел троих детей. До наших дней дожила только младшая дочь Лидия. Старшая, Наталья - американский литературовед, умерла в 2005 году, сын Михаил Иванов - крупный художник XX века - в 2000-м.